Еще одна блондинка - Страница 13

При этом мадам сердито махнула фартуком куда-то в сторону Сены.

– Никуда она не денется! Видели ее сегодня, не волнуйтесь. Паршивая овца...

Джон слегка вздрогнул. Опять это выражение!

– Вы не поверите, мсье Ормонд, я уж на что впечатлительная, а за эту злющую кошку не волнуюсь ни капельки. Она пропадает четвертый день, да только я никогда не поверю, чтобы нашелся в Париже такой злодей, который причинит ей хоть какой-то вред и останется при этом в добром здравии.

Джон кашлянул.

– Мадам Клош, я допускаю, что у девочки может быть дурной характер, но ведь ей всего семнадцать...

– Вот-вот! Страшно подумать, что она будет вытворять в девятнадцать! К счастью, я этого не увижу. Мсье Жювийон из-за нее чуть жизни не лишился...

– Клотильда!

– Я правду говорю! Я и мсье Гарольду всегда говорила – хотите сильных ощущений, так заведите тигра. Или обезьяну. Оно безопаснее.

Джон невольно улыбнулся.

– Интересная у меня будет воспитанница. Всего за час с небольшим ее сравнили с крокодилом, тигром и обезьяной, причем все не в ее пользу. Она всего лишь девочка...

– Ох, не знаю...

– Клотильда!!!

– Что «Клотильда»?! Ничего я не говорю, только в мое время, ежели кто шлендрал по ночам и домой ночевать не заявлялся...

Джон успокаивающе положил ладонь на руку разбушевавшейся мадам Клош.

– Вы же сами говорите, она может за себя постоять. В любом случае, ваши мучения с ней закончились. Теперь за нее отвечаю я.

– Спаси вас Господь, милый молодой мсье Ормонд! Человек вы хороший, дядя вас очень любил, уж я-то знаю. Все ваши фотографии стоят у него на камине, я и не убирала. Может, захотите их взять с собой?

Мадам Клош мигом забыла про неведомую пока Джону Жюльетту и унеслась – насколько позволяла ее комплекция – в кабинет покойного хозяина. Вернулась она, держа в руках довольно толстую стопку фотографий.

– Я уж из рамок их вынула, ладно? Так они и места меньше займут, да вы их, наверное, в альбом вставите...

Джон разглядывал фотографии с изумлением и едва ли не со слезами на глазах. Он был уверен, что мадам Клош принесет ему пару-тройку фото, традиционных в такой ситуации: голый младенец, прыщавый юнец на велосипеде и молодой человек в университетской мантии...

Мама и Гарри держат маленького Джона на руках.

Гарри с ужасом и благоговением прижимает к груди белый кулек, не сводя с него глаз.

Гарри и отец о чем-то разговаривают рядом с детской коляской, сидя на холме неподалеку от замка.

Джон в матросском костюмчике.

Джон на пони.

Джон в ванне.

Джон выдирает страницу из книжки.

Джон едет в колледж – лицо испуганное, уши торчат, в глазах отчаяние...

Джон с отцом на велосипедах – это во время первых оксфордских каникул.

Джон около Вандомской колонны.

Джон у Триумфальной арки.

Джон у ворот Сорбонны.

Джон в строгом костюме садится в «бентли»...

Сердце билось где-то в горле, и молодой граф Лейстер не в силах был поднять глаза на мэтра Жювийона и мадам Клош, притихших и пригорюнившихся у стола.

Ему было стыдно, невыносимо стыдно и больно.

Он ни разу не попытался найти дядю Гарри, хотя проучился в Сорбонне три с половиной года. Ни одну из этих фотографий он дяде не посылал. Это делали отец и тетя, причем наверняка по просьбе самого Гарри. На фотографиях была запечатлена вся жизнь Джона. Жизнь, которую он подчинил железному распорядку, которую расписал по минутам и которой страшно гордился. А в это время дядя Гарри, повидавший в сто раз больше жизни, чем Джон, трепетно собирал фотографии любимого племянника и крестного сына, выставлял их по порядку на каминной полке, радовался его победам, гордился его успехами, переживал за его неприятности...

Его ничтожным, пошлым, крошечным победам... Его скучными успехами... За его игрушечные беды...

Красавец, авантюрист, солдат и герой, золотоискатель и первопроходец, любимец женщин, Гарольд Декстер Ормонд. Паршивая Овца. Человек, взявший на воспитание другую Паршивую Овцу, Жюльетту Арно.

Джон поднял голову. В синих глазах дядиными бриллиантами переливались слезы.

– Я не оставлю ее, дядя. Никогда. Я ее не брошу, не откажусь от нее. Не волнуйся, дядя Гарри. Прости меня.

Мэтр Жювийон вскинул брови, но мадам Клош незаметно и весьма чувствительно пихнула его в бок. Мэтр пискнул и затих. Джон опомнился и встал, смущенный и потому немного сердитый.

– Благодарю вас от всего сердца, мадам Клош. Вы даже не представляете, как помогли мне сегодня. Мэтр, поедемте. Девочку надо поскорее забрать. Вечером я заеду в часовню, а завтра утром мы отправимся в Англию.

К удивлению Джона, на поиски Жюльетты, помимо мэтра Жювийона, с ними отправился рослый и плечистый парень, которого истошным воплем призвала с заднего двора мадам Клош. Парень был немногословен, крайне широкоплеч, одет в камуфляжные брюки, заправленные в армейские башмаки, и футболку без рукавов, открывавшую мощные бицепсы, расписанные морской татуировкой. Мадам Клош с гордостью хлопнула парня по спине и сообщила, что это ее Жанчик, младшенький, месяц как из армии. Джон с недоумением посмотрел на мэтра, но тот насупился и сообщил, что в молодые годы ничего не боялся, а вот к старости как-то оробел.

Что имел в виду мэтр, выяснилось, когда они вылезли из машины на набережной Сены и спустились к самой воде, ведомые неугомонным поверенным. Жанчик замыкал процессию, а Джон покорно шел за мэтром Жювийоном вдоль знаменитой реки. Вскоре они вступили под первый мост, и тогда Джон признал глубоко в душе, что без Жана Клоша здесь было бы... скучновато. И страшновато.